Многие до сих пор воспринимают Великобританию как символ консерватизма и
страну незыблемых традиций. Коллективный труд сотрудников Института Европы
показывает, что на самом деле к началу XXI века Британия подошла кардинально
обновленной и что она остается для западных стран примером и мотором
радикальных политических реформ и экономического прогресса - хотя еще в 70-е
годы ее называли "больным человеком" Европы.
Как пишут авторы, "пройдя сквозь огонь, воду и медные трубы модернизации,
экономика Великобритании превратилась в одну из самых динамичных в Европе" -
пускай "новое в Британии, как правило, укладывается в рамки старого,
придавая ему второе дыхание и динамику". В подтверждение приводятся слова
одного из британских политиков о Национальной службе здравоохранения,
ставшей для многих британцев символом страны: "Самый британский из всех
институтов был задуман валлийцем, создан трудом ирландских рабочих и
медсестер из стран Карибского бассейна, а теперь полагается на индийских и
других иностранных врачей, филиппинских медсестер и уборщиц из Сомали. Вот
что такое современная Британия".
Уже из этих слов видны изменения, на которые обращают внимание в первую
очередь приезжие: обилие мигрантов, проникших во все сферы жизни Британии.
Цветное население страны превысило 7,1 млн человек, то есть составило более
10% жителей, а в Лондоне - более 30%. Число медресе достигло 700 - больше,
чем, скажем, в России, где мусульманское население одно из коренных. Но это
во многом последствия распада колониальной империи. А теперь нарастает уже и
волна миграции из новых стран Евросоюза и всей Восточной Европы. Меняется не
только облик обитателей острова, но и их привычки. Как пишет журнал
"Экономист" (эти слова тоже приводятся в книге), "в британском пабе конца XX
века все чаще можно увидеть выходцев из Австралии, подающих тайскую еду и
мексиканское пиво посетителям, работающим в корейских компаниях и одетым в
одежду итальянского производства. Кроме того, сам паб, скорее всего,
принадлежит иностранцу, ведь крупнейший владелец пивных в Британии -
японский банк ‘Номура’".
Однако сейчас рост массовой иммиграции уже в большей степени необходимость,
вызванная экономическим ростом и демографической ситуацией. Коренное
население Британии уменьшается и стареет. Вот почему ему приходится, ворча,
привыкать жить в новом окружении. При этом британская экономика с 1993 года
"вступила в стадию непрерывного подъема". Средний рост ВВП составлял в
течение многих лет 2,8% (в странах "большой семерки" - 2%). Безработица в
Британии в 2005 году составила 4,8%, тогда как в еврозоне - 8,6%.
Большинство экономистов и политиков, хотя далеко не все, связывают эти
успехи с реформами, которые начало консервативное правительство Тэтчер и
продолжило лейбористское правительство Блэра. В результате произошла смена
парадигмы развития страны с социал-реформистской на либерально-рыночную.
Причем новой модели присягнули не только консерваторы, но и лейбористы.
В той или иной форме вслед за Лондоном устремились другие европейские
страны. Но никто не пошел так далеко по пути демонтажа модели "социального
рынка", как Британия. Реформы в экономике шли в нескольких направлениях:
уменьшение налогового бремени и социальных расходов, опережающий рост
секторов услуг и знаний в экономике, либерализация рынка труда. Фактически
полностью была закрыта угольная отрасль, расходы на поддержание которой
лежали тяжким бременем на бюджете страны, при этом постоянные забастовки
угольщиков, организованных в самые боевые профсоюзы, сотрясали и экономику,
и политическую систему Британии. А из сохранившейся промышленности треть
перешла в руки иностранцев, включая такие "исконно британские" компании, как
"Ягуар", "Роллс-Ройс", "Бентли".
Условия существования британцев улучшились, но их жизнь стала менее
предсказуемой и устойчивой. Вот почему в конце концов они выбрали взамен
брутальной леди Тэтчер обаятельного Блэра, ослабившего удавку реформ, хотя и
не изменившего их направления.
Значительно трансформировалась политическая система страны, ее
государственное устройство. После предоставления существенной автономии
Шотландии и Уэльсу и разрешения многолетнего кризиса в Северной Ирландии
многие стали говорить о федерализации Британии. С одной стороны, эти
изменения усилили националистические партии в регионах, но с другой -
ослабили сепаратистские настроения их жителей. Хотя все политологи отмечают
и уменьшение роли "общебританских ценностей" в настроениях не только
шотландцев и уэльсцев, но и англичан.
Изменения коснулись и общегосударственных институтов. Палата лордов, по
существу, перестала быть таковой, поскольку наследные лорды лишились права
заседать в ней. По форме это скорее общественная палата, где собираются
уважаемые люди, отобранные для этого очередным премьером. Но скандалы вокруг
таких назначений подтолкнули правительство и палату общин к новым
изменениям, и вскоре палата лордов будет избираться.
К слову, впервые требования радикальной реформы палаты лордов были выдвинуты
в конце XIX века, но Британия приступает к реформам только тогда, когда они
становятся действительно общественно востребованными. И этим, наверное,
отличается от некоторых других государств, где часто реформы проводятся
вопреки общественному мнению.
